Емец Дмитрий Александрович - Дмитрий Донской
Дмитрий ЕМЕЦ
ДМИТРИЙ ДОНСКОЙ
ДУРНЫЕ ВЕСТИ
Нехорошо, тревожно начался год 1380.
Еще с весны невесть откуда налетели на Москву огромные стаи грачей да
ворон. С резкими криками носились они над Кремлем, садились на каменные, лишь
два десятилетия назад при угрозе нападения Ольгерда-литвина обновленные стены,
облепляли кресты Архангельского и Успенского соборов. Выли средь бела дня
здоровенные цепные псы у купцов-лабазников. Сказывали, что в Коломне оборвался
с колокольни и разбился большой колокол.
Хоть и языческие это приметы, да верные. "К сечи это, к крови большой", -
шептался народ.
Князь Дмитрий Иоаннович, едва тридцать лет ему тогда минуло, чернобородый,
крепкий, крупными шагами ходил по белокаменным палатам. Невесел был князь,
пасмурно хмурил брови, да не потому, что верил в приметы.
Что не день, привозят ему гонцы тревожные вести.
Вчера только прискакал из Орды Петр Горский. Немолодой уже, кряжистый,
плечистый. Кафтан в пыли, трое суток в седле, двух коней загнал. Хотел князю в
ноги упасть, да не позволил ему князь. Поднял он своего верного слугу.
- Рассказывай!
- Дурные вести, княже. Переворот в Орде. Темник Мамай ханом себя назвал.
- Мамай - старый враг Руси. Еще что?
Низко повесил Петр Горский голову:
- Узнал я от верного татарина, поднимает хан Мамай Орду. Собирается на
Русь ее вести.
- А велика ли нынешний год Орда?
- Велика, княже. Пока к тебе спешил, весь день, от рассвета до заката,
через Орду скакал. Вся степь табунами вытоптана, стоят всюду шатры, костры
горят. Коптят нехристи мясо конское в честную постную середу.
Выслушал князь гонца, отпустил его:
- Отдохни, друг мой верный. Как отоспишься, поскачешь гонцом к Олегу
Рязанскому. Расскажешь ему обо всём. Нужно всей Русью на татар подниматься.
- Слушаю, княже!
Поклонился Петр Горский, вышел.
Через день еще один гонец к Дмитрию, от Глеба Брянского. Донесли князю
Глебу, что не одни татары на Русь войной собираются. С ними половцы, черкесы,
бессермены, ясы, кавказские евреи, армяне, крымские генуэсцы.
Слетаются, как стервятники, все, кто жаден до добычи, спешат примкнуть к
Орде. Хочет хан Мамай Батыево нашествие повторить, предать русские города
разграблению, обложить непомерной данью. Не поднимется после этого Русь,
головешками ляжет под копыта ордынских коней.
Ходит князь Дмитрий по палатам белокаменным. Давно уже готовился он к
битве со всей силой татарской, накапливал силы, но вот только хватит ли их
против всей Орды да еще против многих народов иноплеменных? Как бы снова не
пришлось с богатыми дарами к татарам на поклон ехать.
ПРЕДАТЕЛЬСТВО ОЛЕГА РЯЗАНСКОГО
Зрела измена и в самой земле Русской.
Напрасно надеялся московский князь на Олега Рязанского. Коварен был Олег,
хитер, своя выгода для него дороже родной земли. Собирался он извлечь пользу
от татарского нашествия.
Поговорив с гонцом Дмитрия, Олег долго стоял на крепостной стене, смотрел
то в сторону Москвы, то к донским степям поворачивался. Щурился нехорошо Олег,
пощипывал редкий ус, а вечером собрал верных бояр.
- Больно высоко Москва нос стала задирать. Мнит она себя сердцем Руси, а
Рязань и в грош не ставит. Не станем мы князю Дмитрию пособлять. Где ему с
Мамаем управиться? Небось, как ордынские кони под стенами Кремля зафыркают,
испугается Дмитрий и убежит в Новгород али на Двину.
- И то правда, княже, - соглашаются бояре. - Мыслимое ли дело с Ордой
совладать? Хорошо мы знаем, что такое татары. И двух зим не прошло, как они
Рязань разграбили. Хоть и помога
