5e07002e     

Емцев М & Парнов Еремей - Запонки С Кохлеоидой



Михаил Емцев, Еремей Парнов
Запонки с кохлеоидой
Вот я и постарел еще на год... Друзья уже разошлись. На белой скатерти
остались вишневые пятна. В открытую дверь балкона вместе с ночной бабочкой
влетает влажный шелест июльской ночи. Пахнет полынью, липовым цветом и
нагретым асфальтом. Я еще не достиг того возраста, когда мужчины начинают
считать годы. И все же мне жаль, что прошел именно этот год. В руке у меня
изящные бериллиевые запонки с причудливым рисунком двойной спирали. Мне
подарил их сегодня кто-то из близких. В шуме и смехе я не заметил, кто.
Так как же прошел этот год?..
На столе лежит маленькая голубая книжка. Это автореферат моего друга
Бориса Лукова. Мой шеф, академик, попросил, чтобы я написал отзыв. Для
этого мне не нужно читать голубую книжку. Ведь кому, как не мне, знать,
чем занимается Борька. Но написать отзыв все-таки трудно. Никак не могу
сосредоточиться: я все еще под впечатлением нашего недавнего разговора.
Мы сидели тогда в Борькиной лаборатории, в маленьком полуподвальчике.
Там негде повернуться среди огромных, заваленных всяким металлическим
хламом лабораторных столов. Борька только что получил данные о глубине
достигнутого им вакуума; он был взволнован, мне даже показалось -
раздражен.
- Одна стомиллиардная атмосферы! По-моему, это совсем неплохо, - сказал
я, листая только что полученный номер журнала теоретической и
экспериментальной физики, в котором была опубликована работа Бориса.
- Грязь.
- Что? Что ты сказал?
- Грязь. - Борис отложил в сторону миллиметровку, на которой вычерчивал
кривую кинетики. - В таком вакууме еще слишком много вещества. На шесть
порядков выше межзвездной среды. Это же в миллион раз больше возможных
соударений. Меня это не устраивает.
- Как ты создаешь вакуум?
- Электросорбцией. У меня откачка - это только первый этап. Основную
работу выполняют стенки сосуда. Они сделаны из губчатого металлополимера,
с необычайным сорбционным потенциалом. В течение двух-трех месяцев
молекулы, находящиеся в сосуде, поглощаются стенками. В сущности можно
было бы достичь абсолютного вакуума, если бы не десорбция. Проклятые
стенки все-таки отдают часть поглощенных газов.
- А ты пробовал мерцающий потенциал?
- Пробовал. - Борис указал на медные шины, припаянные к кожуху камеры.
- Я даю пятьдесят киловольт.
- Этого достаточно. Ну и что, помогает?
Борис неопределенно хмыкнул и, смешно сморщив нос, покачал головой:
- Очень мало.
Мы замолчали. Я уже собрался уходить, как Борис, точно вспомнив о
чем-то важном, спросил меня:
- Ты знаешь кого-нибудь из Института редких земель?
- Кое-кого знаю. А что?
- У меня к тебе большая просьба, - Борис встал из-за стола и подошел ко
мне, - помоги достать немного гольмия.
- Сколько это - немного?
- Несколько граммов. Пять-шесть.
- Ого! - Я вскочил и уставился на этого сумасшедшего, захотевшего
получить несколько граммов металла, даже окись которого стоит в триста
двадцать раз дороже чистого золота.
Борис успокаивающе похлопал меня по спине.
- Садись, садись. Я все прекрасно понимаю. Дело в том, что столько
гольмия у них найдется. Им он все равно не нужен. Ведь этот металл нигде
не применяется. Зато мне...
Борис выдвинул ящик стола и достал папиросную коробку "Казбек". Между
двумя слоями ваты в ней были аккуратно уложены металлические шарики.
- Вот этот, - Борис протянул мне серебристый шарик, - сплав магния,
кобальта и сурьмы, - совершенно испаряется в вакуумной камере за три часа.
То же было с шариками из кадмиев



Содержание раздела